— Получать тысячи точек, добывать кривые, коллекционировать зависимости могут только творческие недоноски, — поправляя свои доисторические очки. говорит Эрик. — Нужно получить одну точку, одну кривую, но… самую главную. Надо не исследовать, а изобретать, не анализировать, а синтезировать.
У него программа минимакс: минимум анализов, максимум синтеза…
У меня создавалось впечатление, что Эрик ежеминутно вылезает из собственной кожи. Он все время пытается взлететь ввысь, и это стремление нас роднит. Мне тоже хочется поднять себя за водимы куда-нибудь повыше.
— Проклятье ситуации заключается в том, что я не знаю и не понимаю, как это произошло, — ответил Эрик.
— Что ты с ней делал?
— Ничего. Она стоит там, где стояла. Посмотри сам.
Я посмотрел. Биотоза выросла раз в пять. Теперь в аквариуме плавал цветок диаметром в сорок сантиметров. Цвет ее немного изменился, на лепестках появились бледно-розовые разводы.
— Но все же?
— Вот я и думаю. Почему? Вчера она была такой же, как всегда. Сегодня утром, когда я пришел на работу, я тоже не заметил никаких изменений. Я ее не трогал и ничего с ней не делал. Вот только перед семинаром я переставил аквариум со стола на верхнюю полку: Николаю Николаевичу нужно было разложить на столе свои экспонаты. После семинара я пошел обедать, а когда возвратился и начал снимать аквариум с полки, увидел, что биотоза выросла. Я позвонил тебе. Вот и все.
Я посмотрел на стол и на полку. Аквариум совершил путешествие на высоту около семидесяти сантиметров. Биотозу подняли и опустили, а она взяла и выросла. Глупость какая-то.
Мы с туповатым недоумением рассматривали цветок.
— Вот свинья! — рассмеялся Эрик. — Что ты с ней поделаешь? Какие-то загадки.
— У тебя нет здесь поблизости каких-либо излучений радиоактивных веществ? — спросил я.
— Что ты! Одни стекляшки…
— Непонятно…
— Можно? — в комнату вошел лаборант Николая Николаевича. Звали его не то Олег, не то Игорь.
— Эрик, мы позабыли у тебя один демонстрационный образец, Николай Николаевич только сейчас хватился, — сказал он.
— Да, да, вот он, — Эрик протянул юноше ампулу с заспиртованной головой лягушки.
Тот взял, посмотрел на нас и улыбнулся.
— Что, своим аленьким цветочком любуетесь? Красивый он у вас и светится здорово!
— Где ты видишь, что он светится? — удивился Эрик. — Он не светится.
Парень заглянул в аквариум.
— Да, странно, совсем не светится, — он покачал головой, — а на семинаре светился. Да еще как!
Мы насторожились.
— Ты, Эрик, видел? — спросил я.
— Нет, я сидел спиной к биотозе.
— А что ты видел, Игорь?
— Олег.
— Прости, Олег.
— Как же, я отлично помню, что цветок светился, словно в него вставили лампочку. На семинаре было много народу, в эту комнату человек сорок набилось, мне сесть было некуда, и я забрался сюда. Сверху мне отлично был виден аквариум с вашим цветком. Он приходился как раз на уровне головы Николая Николаевича. Я обратил внимание, что он сияет и переливается. Я еще подумал, что красивый цветок ребята вырастили, зря их ругают…
— Спасибо. А ты не заметил, что с ним происходило? Светился, и только? А не увеличивался ли он, не шевелился?
— Не-ет, — протянул Олег, — чего не видел, того не видел. Да я, признаться, сразу отвлекся. Больно интересно Николай Николаевич про свои опыты рассказывал.
— Так. Ну ладно, Игорь, — сказал Эрик.
— Олег.
— Прости, Олег. Ты нам рассказал интересные вещи. Спасибо!
— Может, образцы Николая Николаевича?… — неуверенно начал я после ухода Олеся.
— Сейчас! — Эрик сорвался с места и выскочил из комнаты. Через десять минут он приволок груду ампул, банок и коробочек.
— Здесь все! — выдохнул он. Как одержимые хватали мы экспонаты и подносили их к биотозе. Никакого эффекта… Тогда мы свалили все образцы возле аквариума и с отчаянием уставились на проклятый цветок. Ни свечения, ни движения.
— К черту! — заорал Эрик. — Пошли отсюда. А нужно думать, думать и еще раз думать.
Мы отправились гулять. В молчании бродили мы по улицам Москвы.
— Самое приятное — попасть на улицу, где никогда еще не был. Тогда сам себе становишься незнакомым, — говорил Эрик,
— При условии, что улица непохожа на те, где ты уже был. Слушай, Эрик, пойдем к одной моей хорошей знакомой. Она, кстати, меня приглашала.
Примерно через месяц у меня состоялся разговор с Эриком по видеофону:
— Ну, как дела?
— Я ее облучал всеми видами излучений. Были испробованы ультрафиолетовая часть солнечного спектра, инфракрасные лучи, рентген, альфа-, бета- и гамма-лучи, радиоволны по всему диапазону и так далее…
— И что же?
— Никаких изменений, а при жесткой обработке биотоза просто скисла.
Лицо Эрика было длинным и печальным.
— Ладно, не огорчайся, старина, что-нибудь придумаем. Лолу видишь?
Он кивнул головой.
— Передай привет.
— Ты что-то больно веселый. Как твои дела?
— Подвигаются. Я забегу к тебе, расскажу.
Причина моего веселья, конечно, не в делах, хотя и на них сейчас было грех жаловаться. Концентратор умственной энергии стоял готовый. Он сверкал всеми никелированными деталями, призывая исследователей к действию. Остались некоторые недоделки, через неделю можно было начать контрольные испытания. Я сомневался, что он будет работать именно так, как нам хотелось. Но с чего-то надо было начать. И все же концентратор мог скорее огорчить меня грядущими неприятностями, чем порадовать…